Учитель - Страница 53

«Йети, пора!»

Нахожу заранее намеченные ауры…

***

Грохот ненадолго ошеломил Мвангу. Вот, значит, где подвох: у противника оказалось дальнобойное оружие. Неприятно. Ресканджу припал к трубе: потери немалые. Эффективное оружие, ничего не скажешь. Очень неприятно. Но не смертельно, пугающий эффект грохота нейтрализует настойка грибов чьяху, а потери, на то и война, чтобы они были. Сейчас лучники выйдут на дистанцию, и уже врагу придется несладко. Для хортов каждый солдат намного ощутимей.

Однако тучи стрел врага взвились явно раньше, чем предполагал полководец. И падали его воины намного чаще, чем можно было ожидать.

«Там что-то не так, — подумал Мвангу, — гремящее оружие уже не стреляет, а потери растут с пугающей быстротой. Чего доброго, может не хватить воинов. Не пора ли пустить конницу? Ежи еще не убраны, но пока конники доскачут… А заодно погибающая пехота первой волны прикроет их от выстрелов».

— Атаку коннице, — произнес он.

Барабан не застучал. Ресканджу повернулся к связисту. Тот валялся на земле. И не он один. Весь его штаб представлял из себя живописно раскиданные мертвые тела.

— Мва, беги! — Енаху несся со стороны лагеря разведчиков. — На холме что-то всех убивает!

— Атаку коннице, — успел крикнуть Мвангу, прежде чем в его сознание ворвалась темнота. Как упал Енаху, бросившийся выполнять последний приказ друга и командира, он уже не видел…

***

Ментальный убивающий удар — оружие индивидуального боя. Это пугающим или ошеломляющим можно бить по площадям, поражая всех, попадающихся на пути. Убивающий направлен на одного, конкретного противника. Но сильный ментат способен достаточно быстро нанести немало ударов. Моей силы с запасом хватило на всех, кто стоял на верхушке холма. Около тридцати человек с неодурманенными наркотиками аурами. И на еще одну такую же ауру, бросившуюся сначала к этой группе, а потом обратно. Скорее всего, простой посыльный, но всё может быть. Нам этот ногр точно не нужен. Если я правильно понимаю, штаба у противника больше нет. И командующего тоже.

Сканирую поле битвы. Пехотинцы частично прорвались к нашим позициям. Но ни о каком подобии строя даже нет речи, копейщики и приданные к ним стрелки справляются достаточно легко, тем более, что сзади неприятеля атакуют возвращающиеся псы. Увы, собак осталось совсем мало. Спасибо, лохматые, вы дорого обошлись врагу. К редутам ногры даже подобраться не могут, и с тех опять следуют залпы картечниц: добивают растаскивающих ежи и лучников. Ежей, можно считать, больше нет, но конница врага не атакует. Нет сигнала? Значит, я убрал кого надо.

Картечники опять берут перерыв. Зато с правого берега гулко бухают дальнобойные пушки Куны. Снаряды ложатся точно среди дальних квадратов пехоты. Стрельба впечатляет, громкое буханье, душераздирающий свист, оглушительные взрывы, разлетающиеся ошметки доспехов и мяса вперемешку с землей и камнями… Как дальше сложится битва зависит от реакции затуманенных наркотиками мозгов. Побегут или бросятся в атаку?

***

Дзингу, скарджу полной руки тяжелой пехоты с недоумением смотрел в сторону командного холма. Какого черта молчат барабаны, когда проклятые варвары расстреливают его отряд в упор. Неужели, ресканджу этого не видит? Или он совсем свихнулся от ужаса? Зачем их, вообще, поставили глубоко в тылу, да еще в защитном построении? От кого тут защищаться? От голой степи? Всё его существо, подстегиваемое грибной настойкой, требовало действия, и только вбитая годами дисциплина пока заставляла Дзингу стоять на месте. Но вопросы, вопросы… Ведь нет сигнала и коннице, а ей давно пора атаковать, это же ясно даже новобранцам. Когда очередной взрыв вырвал из построения руки еще два десятка бойцов, скарджу не выдержал, и его барабаны простучали сигнал к атаке.

***

Стук барабанов в одном из дальних отрядов пехоты словно срывает лавину: все оставшиеся в живых ногры бросаются на штурм наших позиций. Но если отдельные подразделения еще поддерживают некий порядок, то ни о какой согласованности нет и речи. Конница с самого начала находилась на полмили ближе к нам, чем элитная пехота, и движется быстрее. Куна переносит огонь пушек на нее, заставляя еще убыстрить ход. Теперь от всадников отстают и пехотинцы прикрытия, в начале движения бежавшие рядом.

Разогнавшаяся лава влетает в зону поражения и картечницы дают залп. Второй. Подключаются арбалеты и луки. Но до редутов каких-то триста шагов. И тут вступают ментаты. Наносим пугающий удар по всей ширине фронта. Бьем все, от меня до четырехлетнего вундеркинда Ески, заранее распределив сектора. На опоенных наркотиком людей это не действует, но напоить лошадей противник не догадался. Эффект даже превосходит ожидания. Кони шарахаются в стороны, встают на дыбы, тормозят всеми четырьмя ногами. Всадники летят через головы лошадей, натягивают поводья, вонзают шпоры, пытаются… Еще удар. Только что несущийся неудержимый поток превращается в слабо шевелящееся беспорядочное скопище десятков тысяч людей и животных, неумолимо расстреливаемое всем, что только может стрелять. К тому моменту, когда тяжелая пехота ногров достигает вала конских и человеческих тел, между ней и нашими позициями уже нет ничего живого.

Вал пехоту ненадолго останавливает. Но он же и защищает ее от нашего огня. Наступает затишье, стрелять бесполезно. Замолкают и пушки Куны, слишком велика вероятность попасть по своим. Посылаю сигнал Каяле: «пора». Она слабый ментат, но на таком расстоянии и ее сил хватает. Быстро сканирую позиции, одновременно опрашивая связных. Конечно, потери нельзя даже сравнивать с врагом, но это наши люди. Половина защищающихся убита или ранена. Последних перевозят на тот берег. Спасибо Ровге, настоявшему, чтобы широкий торговый мост не разбирали, а только заминировали. Навстречу им бегут диверсанты Лысто и Вахи. Других резервов уже нет, все копейщики перешли в основные ряды, заменив убитых. Треть картечниц вышла из строя, трескаются дула. У остальных осталось по три — четыре снаряда. Со стрелометами еще хуже, почти половина не выдержала нагрузки. От шести тысяч вейских лучников в строю едва две. А перед нами, в трехсот шагах, почти пятьдесят тысяч отборной пехоты Нового Сугриба.