Учитель - Страница 55

Маневр был выполнен, как на учениях. Боковой удар смешал ряды противника, а через несколько секунд основные силы правого крыла с разгону прорвали полуразвалившийся строй. Последним, что увидел в своей жизни Дзингу была надвигающаяся конская грудь и наконечник копья, летящий в лицо…

Одновременно с этим центр и левый фланг хортских конников смели не успевшую выстроиться им навстречу пехоту противника.

— Йеху-у-у!!! — завопил Скимах, и степная конница, обтекая закипевшую рубку, врезалась в спины штурмовавших редуты ногров…

***

Боевой транс йети не приходилось применять уже многие тысячи лет. После того, как перебили емурлуков, у нас не осталось противников, в борьбе с которыми нужны столь сильнодействующие средства. Последний раз такое потребовалось во время войны с эльфами. Пришельцы не знали о нем. Откуда? Предательство и притворство имеет свои минусы и для предающего притворы. Зачем демонстрировать друзьям силу и свирепость? Никто и не демонстрировал. Но, когда друзья оказались врагами, их ждал крайне неприятный сюрприз. Потому что йети в состоянии боевого транса — это йети в квадрате. Все возможности организма, а они у нас и так немаленькие, усиливаются неимоверно. Движения почти незаметны глазу. Нашему глазу, видящему намного лучше человеческого. Мышцы наливаются такой силой, что йети руками рвет шею емурлуку. Мозг работает как вычислительная машина, мгновенно просчитывая ситуацию.

Эльфы готовились к войне, пытаясь техникой превзойти наши природные возможности. Им это удалось. Но противоядие от боевого транса они так и не нашли за всё время войны. А после… не знаю, искали ли в принципе.

Впоследствии боевой транс не применялся никем и никогда. По крайней мере, мне об этом неизвестно, а значит, и никому на планете на время моего ухода. Хотя всё может быть, вот сейчас я в боевом трансе, но узнает ли об этом кто-нибудь, и когда это может произойти?..

Еще раз проверяю окрестности и выхожу из транса. Бой закончен. Великая армия Нового Сугриба превратилась в горы трупов и уже вряд ли сможет продолжить свой священный поход. Ну и емурлук с ними, их сюда не звали.

Пытаюсь послать ментальный зов Ладлиль. Зов получается слабенький, но всё-таки… С ней всё в порядке. Еще несколько ментатов откликаются. До Шебура не достукиваюсь, понимаю только, что он где-то в степи. Ладно, надо приводить себя в порядок, состояние аховое, не сильно лучше, чем в Поселке при первом посещении. Обратная сторона боевого транса: энергию для него брать неоткуда, кроме самого себя.

Подхожу к ближайшей куче трупов и, спрятавшись за ней, сжираю тело коня. Несмотря на состояние, ем максимально аккуратно: мало ли кто может меня сейчас увидеть, а пугать не видевших меня раньше вчерашних крестьян ни к чему. Восстановление идет на глазах. А вместе с ним приходит откат. Скольких я сегодня убил? Память (или совесть?) услужливо подносит точную цифру. Даже не впечатляет, слишком много. Да и какая разница, они не разумные. Мало того, что звери, так еще и… Кстати, а чем они себя опоили?

Нахожу раненого ногра и делаю анализ крови. Нет, они точно не разумные. Разумное существо пить эту гадость не будет. Никогда и ни при каких условиях. Ни за какие блага и, даже под угрозой смерти. Потому что это и есть смерть, только более медленная и мучительная. И даже моя кровь не поможет тому, кто напился этой настойки. С первого же глотка необратимые изменения в обмене веществ, новые порции дряни и смерть в течение нескольких лет.

Кем надо быть, чтобы напоить этим целую армию? Не знать ее свойства они не могли, при таких-то запасах. И случайно стратегические объемы с собой не тащат…

Но один плюс от этой гадости есть. Откат проходит на удивление легко, видимо моя совесть тоже не может увязать поведение ногров с разумными существами.

Мне же проще. Силы уже почти восстановились, надо бы заняться делом…

Интерлюдия 2

* * *

Седой копейщик в изрубленных доспехах сидит, привалившись к брустверу редута, держа на коленях голову молодого парня в разодранной кольчуге. Тот лежит, тяжело, с хрипами, втягивая воздух. Левая рука перетянута куском веревки, кисть отрублена, вместо нее торчит обломок кости. В правую сторону груди воткнут наконечник копья.

— Не умирай, Арно, — всхлипывает старик, — не умирай… Нельзя же так… За кого Галанка пойдет… Не умирай, Арно… Я тебя в село отвезу, свадьбу сыграем… Ты если хочешь воровать — воруй… тебе можно… Только не умирай…

— Какой… я… вор… без руки… — каждое слово дается арбалетчику с трудом, — видно… не судьба… мне… с Галанкой… прости… дядько… зачем… ей… безрукий…

— Ты что, паря, ты что, — вскидывается Накша, — у меня хозяйство крепкое, землю пахать и без одной руки можно, не надобно тебе красть будет. Галанка давно по тебе сохнет… Слышь Арно, всё хорошо будет… Ты только не умирай…

Арно молчит. Старик безнадежно смотрит то на него, то на тело нагарского арбалетчика… Но парень еще жив, просто потерял сознание…

* * *

Девчонка со свежим шрамом поперек лба рыдает над телом старика, из груди которого так и не вынута сабля. Ручной стреломет индивидуальной работы валяется рядом. Ложе и приклад из тщательно отполированного вейского орехового дерева покрыты тонкой объемной резьбой, вдоль ложа вьется витиеватая надпись: «Уважаемому Сумету от ночной гильдии Арвинта. Стреляй на здоровье»…

* * *

Рослый строевой конь, понуро переступает с ноги на ногу возле лежащего ратника в полном доспехе. Периодически жеребец наклоняет голову и носом легонько толкает всадника. Будит, как будил его, спящего, не один раз за годы совместных походов. Лежащий не реагирует. Доспехи разрублены от левого плеча до грудины…